В нашем сообществе бытует мнение, что русские сказки несут «стандарт хорошей жены»: «неперечливая» барышня, приученная к грязной и тяжёлой работе по хозяйству, умеющая обслуживать мужчину, рожать детей и «не совать нос» в мужчины дела. И уж совершенно точно, все русские сказки подавляют женскую чувственность, игнорируя интимную сторону отношений мужчины и женщины. Разве что только «Заветные сказки» показывают эротические отношения, но как то грубо, даже вульгарно, так, что читать неприятно.
Позвольте, друзья, развенчать подобные заблуждения. Русская сказка, если её понимать не только по-писанному, но и по-неписанному, то есть читать между строк, — раскрывает удивительные информационные пласты сакрального содержания.
И есть в русском фольклоре особый род сказок, которые я отношу к сакрально-эротическим. То есть символически отображающим интимную сторону отношений. Причем, очень тонко, точно и целомудренно.
Практически, каждая русская сказка, где действуют двое главных героев – Он и Она – имеет сакрально-эротический слой. Но это не означает, что все сказки, где есть Он и Она имеют исключительно этот слой. Поскольку любая сказка многослойна, в ней есть множество смысловых слоёв и ориентиров. Поэтому сакрально-эротическую сказку можно смело читать детям. Их подсознание впитает разнослойную информацию, в том числе и интимную.
Наши предки, предчувствуя грядущие гонения на интимную сторону жизни человека, зашифровали сакральные знания мудро и надёжно. Часто используя «парадоксальное шифрование».
«Парадоксальным шифрованием» я называю такой образно-смысловой ряд, который создаёт у читателя противоречивые чувства и вызывает негативную оценку. Например, самое сокровенное в сказке обозначается через непривлекательный образ. Допустим, в русской народной сказке «Семь Симеонов» самый важный из братьев имеет ремесло вора.
Для чего в сказках используется «парадоксальное шифрование»? Чтобы ввести «обывательский ум» в заблуждение. «Обывательский ум», склонный видеть только то, что перед глазами, формировать поверхностные суждения и выхолащивать смыслы, — такой ум просто не готов к принятию сокровенной информации. Пусть лучше «обывательский ум» посмеётся над сказкой, чем получит в своё пользования её драгоценные знания.
Самому надёжному «парадоксальному шифрованию» подвергается в русской сказке сфера интимности. Так, мужское намерение соединения с женщиной шифруется в образ поиска молодильных яблок, а носитель сильной сексуальной конституции «упаковывается» в образы козла (у мужчин) и лягушки (у женщин). В результате, сакрально-эротические сказки становятся совершенно непохожими на то, что мы привыкли называть «эротической литературой».
Почему же так?! Всё дело в целях. Многие произведения эротической литературы и кинематографии имеют целью пробудить и усилить сексуальное желание, вожделение. А сакрально-эротическая сказка имеет иную цель: сбалансировать вожделение, передать интимную культуру, научить любовной игре и пониманию сексуальных потребностей возлюбленных. Поэтому настоящая сакрально-эротическая сказка гармонизирует процесс производства вожделения, исподволь учит читателя управлять сексуальной энергией.
Можно сказать, что сакрально-эротическая сказка, будучи правильно понятой, даёт мужчине и женщине инструменты того, как стать настоящими Любовниками. То есть теми, кто любит друг друга и умеет управлять сексуальной энергией.
В сфере интимности у мужчины и женщины есть ряд ожиданий друг от друга. Мужчина ждёт от женщины, что она будет неизменно «в форме», и станет откликаться на его сексуальное желание по первому требованию. А женщина… Надо сказать, что список женских ожиданий в сфере интимности гораздо богаче, шире, тоньше. И это нередко создаёт трудности отношений в сфере интимности.
Но, обо всём по порядку.
В сфере интимности женщина ждёт от мужчины, что он будет достойным возлюбленным. Любовником, постигшим или постигающим великое Искусство Интимности. Это ожидание подвергалось немалым гонениям со стороны догматиков, подёрнулось паутиной ложного стыда и оставило в женском естестве травмы отрицания собственной чувственности.
Теперь нам стоит вернуться к тому, с чего мы начали, но – на новом смысловом уровне. Итак…
Некоторые полагают, что только сказки «1001 ночи» хоть как то отражают искусство любви; только в восточных гаремах преподавали эту науку. А у нас, на Руси, она вообще не практиковалась. Так полагать – большая ошибка.
Во-первых, цикл сказок «1001 ночи», который мы знаем, — это перевод с французского. Хоть ведётся очень много споров о происхождении данного цикла сказок, всё таки европейский его вариант появился в первой части 18 века, во Франции. И принадлежит Антуану Галлану. Кстати, и знаменитая, богатая эротическими красками, история об Али-бабе – скорее всего, плод творчества Галлана. Она была сделала во вкусе французского двора Людовика 14. Словом, восточные сказки Шехерезады – это «французская штучка». Сказкотворчество в восточном приключенческо-эротическом стиле продолжил Жак Казотт.
Во-вторых, как я уже упоминала, русским вариантом эротической сказочной литературы считаются «Заветные русские сказки», собранные А.Н. Афанасьевым. Сборник этих сказок, кстати, порядка 15 лет пролежал «под сукном» у цензора. Женщины, читая «Заветные сказки», нередко восклицают: «Вы хотите сказать, что такого проявления любовного пыла мы ждём от мужчины?! Это грубо, цинично и слишком похотливо!». Действительно, «Заветные сказки» не относятся к эротическому фольклору. Они относятся к разряду САТИРИЧЕСКИХ СКАЗОК, высмеивающих похоть и блудливость. И это очень важно понимать, чтобы не сводить уникальный и целомудренный русский сказочный фольклор к жёсткой сатире на человеческие пороки.
Но главное, что нам важно понимать — традиция Искусства Интимности в русских сказках тщательно зашифрована. И мы уже с вами говорили – зачем это сделано.
Возникает вопрос: как же идентифицировать сказки, в которых зашифрованы знания по культуре интимной близости?
Есть ряд «тестовых сюжетов» для идентификации таких сказок. Эти же «тестовые» сюжеты несут в себе шифр постижения и укрепления мужской архетипической роли Любовника и соответствующие «компетенции жениха». А также женской архетипической роли Любовницы и соответствующие «компетенции невесты».
Сюжет первый: добрый молодец у Бабы-Яги.
Этот сюжет несёт в себе таинственный шифр мужских посвящений, осуществляемых через контакт со зрелой и мудрой в любви женщиной (кстати, есть и житейские сюжеты, когда юный мужчина влюбляется в зрелую женщину, и учится у неё секретам любви).
Баба-Яга героя кормит-поит, в бане парит и спать укладывает, — то есть обучает искусству любовника.
Который знает, что
1) к женщине нельзя заходить через чур сексуально голодным (шифр «накорми-напои»),
2) к женщине нельзя заходить нечистым эмоционально, ментально, духовно, с грязными помыслами (шифр «в бане попарь»)
3) к женщине нельзя заходить уставшим и больным (шифр «спать уложи»)
Далее, Баба-Яга даёт молодцу задания: то коней выпасти, то меч отыскать. Все задания Бабы-Яги можно разбирать отдельно как сценарии любовных игр и инструменты управления сексуальной энергией.
Сюжет второй: добрый молодец входит к спящей девушке и, несмотря на запрет, целует её.
Данный сюжет нельзя путать с сюжетом «Спящая красавица», в котором поцелуй принца побуждает её от колдовского сна!
Этот сюжет содержит строгий запрет на поцелуй. Потому что в таких сюжетах сказка целомудренно шифрует через образ поцелуя таинство соединение мужчины и женщины. А запрет вводится потому, что героиня спит (часто «богатырским сном»). Что символизирует неготовность женщины к соединению. В таком контексте стремление к близости, продиктованное страстью, вожделением, является актом насилия над женщиной. Что является недопустимым для достойного любовника. Потому то героиня впоследствии отправляется в погоню с целью «мести».
ПРИМЕРЫ нарушения запрета на соединение с сексуально неготовой партнёршей:
Сказка о молодильных яблоках и живой воде (Русская сказка) <…> Иван-царевич сорвал три яблока, а больше не стал брать, да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. И захотелось ему самою увидать сильную, могучую богатырку, девицу Синеглазку.
Входит Иван-царевич в терем, а там спят по одну сторону шесть полениц—девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась девица Синеглазка, спит, как сильный речной порог шумит.
Не стерпел Иван-царевич, приложился, поцеловал ее и вышел <…>
Усоньша-богатырша (Русская сказка)
<…> Сейчас видит: вдали два богатыря, посмотрел на часы – то самое время, и те два богатыря спят. Проходит заставу, проходит сад, видит: львы стоят у колодцев, тоже спят. По левую сторону он взял мертвой, а по правую — живой воды, налил в пузыри, пошел к Усоньше-богатырше. Когда приходит в комнату, в первую, лежат двенадцать красных девушек, у них по полколен ноги открыты. Входит в другую комнату, спят двенадцать красных девушек у них по колени ноги открыты. В третью комнату входит, там спит сама Усоньша-богатырша. И у ней, когда она почивает, из косточки в косточку мозжечок переливается, под мышками дерева с яблоками цветут. Когда он подошел к ней, снял у нее яблоки, потом очень раззарился на нее, влюбился и поцеловал ее. Когда, наконец, второпях видит, что ему осталось только четверть часа здесь быть, поскорее нужно идти, вдруг схватил ее часы и портрет, а свои часы и свой портрет оставил <…>
Сюжет третий: любовная схватка.
В этом сюжете герой и героиня меряются силой. Если оба богатырского сословия, то бьются как воины. Если оба умны, состязаются в изобретательности.
Примером такого сюжета являются сказки с мотивом «мудрой жены». Там мужчина проверяет на смекалистость и ум девушку, потом женится на ней с условием, что она ему перечить не станет. Она обещает и не выполняет условие, так как оказывается умнее мужа. Муж прогоняет жену, она соглашается уйти, но взять с собой то, что ей всего дороже. Муж соглашается, а жена опаивает его вином и вывозит их дома. Поскольку именно он, несмотря на довольно капризный характер, ей всего дороже. Муж признаёт ум жены и разрешает ей участвовать в его серьёзных мужских делах. То есть мужчина научается слушать женщину.
Примером любовной схватки является сказочный мотив в котором девушка даёт своему потенциальному жениху разные задания и загадывает загадки.
Это крайне важный сюжет для постепенного понимание мужчиной женских потребностей в сфере интимности, принятия их. Также за этим сюжетом сокрыт целомудренный шифр любовной игры и/ или интенсивного соединения.
Сюжет четвёртый: недоступная принцесса.
В этом сюжете героиня оказывается в очень высоком тереме, башне, балконе, а герою нужно до неё ДОПРЫГНУТЬ, чтобы получить белый платочек. Это целомудренный шифр первой брачной ночи, проявляемого любовником терпения и усердия. Белый платочек – это Дар Девственности, который получает герой от своей целомудренной возлюбленной. В древние времена знали, что Дар Девственности дарует мужчине силы и здоровье. Но чтобы его получить, нужно самому быть чистым, честным, терпеливым, и главное – любящим. В противном случае, ты будешь в статусе не героя, а негодяя, который хочет украсть бесценный женский подарок, который ему не принадлежит, который им не заслужен. Так действовал колдун Черномор («Руслан и Людмила»). Герои так не поступают по отношению к женщине.
Эти четыре сюжета, если их вдумчиво расшифровать, восстанавливают информационную картину Искусства Интимности. На этом построена Сказкотерапия Интимности. И эти знания заложены в мужской архетипической роли ЛЮБОВНИКА и женской архетипической роли ЛЮБОВНИЦЫ. Соответственно, важная «компетенция жениха» состоит в том, чтобы «быть в науке любви умелым», терпеливым, наблюдательным и понятливым. Быть способным управлять «основным инстинктом», так как от этого зависит и качество семени и супружеское счастье. А важной «компетенцией невесты» является умение управлять собственной сексуальной энергией и сексуальной энергией мужчины, обучать его любовным играм и искусству близости с женщиной.
И, конечно, есть особые сказки, которые учили именно этим компетенциям жениха и невесты – быть Любовницей и Любовником. Среди таких дошедших до нас сказок «Сказка о молодильных яблоках и живой воде», «Усоньша-богатырша», «Семь Симеонов».
Но самые главные сказки для освоения роли Любовницы и Любовника это две комплементарные русские народные сказки: «Сопливый козёл» и «Лягушка-царевна». Сказку «Сопливый козёл», по всей видимости, рассказывали девушке перед брачной ночью, возможно, на «девичнике» перед свадьбой. А сказку «Лягушка-царевна» рассказывали юноше также непосредственно перед свадьбой, на «мальчишнике».
Сакрально-эротические шифры этих парных сказок связаны с проявлением сильной сексуальной конституции, страсти, плодородием. Козёл в древнеславянской традиции символизировал (среди прочего) большую фаллическую силу. А лягушка — силу женского плодородия, большую вагинальную силу.
Другими словами, сказка «Сопливый козёл» учит женщину управлять высоким потенциалом сексуальной энергии мужчины. А сказка «Царевна-лягушка» учит мужчину управлять высоким сексуальным потенциалом женщины. Управлять, адаптироваться, принимать высокий сексуальный потенциал партнёра и раскрывать свой собственный. И, конечно, обе эти сказки рассказывают о том, как партнёрам синхронизировать свои сексуальные циклы и потребности.
Прошу вас, прочтите тексты данных русских сказок сейчас с пониманием этих ключей и немного поразмышляйте. Задайте себе вопрос: что мне открылось в этих сказках? В первый раз откроется ровно столько, сколько откроется. Если интерес к расшифровке сказок останется – каждый раз при прочтении будет открываться больше и больше.
Сопливый козел
Русская народная сказка
(Сказка для «девичника» перед свадьбой)
Символическое описание любовной игры, соединения, свадебного чина.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был купец, и было у него три дочери. Построил он себе новый дом и посылает на новоселье ночевать старшую дочь, чтоб после рассказала ему, что и как ей во сне привидится. И привиделось ей во сне, что она выйдет замуж за купеческого сына. На другую ночь посылает купец на новоселье среднюю дочь, что ей привидится? И приснилось ей, что она выйдет замуж за дворянина. На третью ночь дошла очередь до меньшой дочери, послал и ту; и приснилось ей, бедняжке, что выйдет она замуж за козла.
Перепугался отец, не велел своей любимой дочери даже на крыльцо выходить. Так нет вот, не послушалась, вышла! А козел в это время подхватил ее на высокие рога и унес за крутые берега. Принес к себе и уложил на полати спать: сопли у него бегут, слюни текут, а бедняжка то и дело платочком утирает, не брезгует; понравилось это козлу, знай чешет свою бороду! Поутру встала наша красавица, глядь — ан двор огорожен частоколом, и на каждой тычинке по девичьей головке; только одна тычинка простая стоит. Обрадовалась бедняжка, что смерти избежала. А слуги давно ее будят: «Не пора, сударыня спать, пора вставать; в горницах мести, сор на улицу нести!»
Выходит она на крылечко; летят гуси. «Ах вы, гуси мои серые! Не с родной ли вы со сторонушки, не от родного ли батюшки несете мне весточку?» А гуси ей в ответ: «С твоей-то мы со сторонушки, принесли-то мы тебе весточку: у вас дома сговор, старшую сестрицу твою замуж выдают за купеческого сына». Козел с полатей все слышит и говорит слугам: «Эй вы, слуги мои верные! Несите платья самоцветные; закладывайте вороных коней; чтоб три раза скакнули и были на месте».
Принарядилась бедняжка и поехала; кони мигом привезли ее к отцу. На крыльце встречают гости, в доме пир горой! А козел в то время обернулся добрым молодцем и ходит по двору с гуслями. Ну, как на пир гусляра не созвать? Он пришел в хоромы и начал выигрывать: «Козлова жена, соплякова жена! Козлова жена, соплякова жена!» А бедняжка по одной щеке его хлоп, по другой хлоп, а сама на коней и была такова!
Приехала домой, а козел уж на полатях лежит. Сопли у него бегут, слюни текут; бедняжка то и дело платочком утирает, не брезгует. Поутру будят ее слуги: «Не пора, сударыня, спать, пора вставать; в горницах мести, сор на улицу нести!» Встала она, прибрала все в горницах и вышла на крылечко; летят гуси. «Ах вы, гуси мои серые! Не с родной ли вы со сторонушки, не от родного ли батюшки несете мне весточку?» А гуси в ответ: «С твоей-то мы со сторонушки, принесли-то мы тебе весточку: у вас дома сговор, среднюю сестрицу твою замуж выдают за дворянина богатого». Опять поехала бедняжка к отцу; на крыльце ее гости встречают, в доме пир горой! А козел обернулся добрым молодцем и ходит по двору с гуслями; позвали его, он и стал выигрывать: «Козлова жена, соплякова жена! Козлова жена, соплякова жена!» Бедняжка по одной щеке его хлоп, по другой хлоп, а сама на коней — и была такова!
Воротилась домой; козел лежит на полатях: сопли бегут, слюни текут! Прошла еще ночь; поутру встала бедняжка, вышла на крылечко; опять летят гуси. «Ах вы, гуси мои серые! Не с родной ли вы со сторонушки, не от родного ли батюшки несете мне весточку?» А гуси в ответ: «С твоей-то мы со сторонушки, принесли тебе весточку: у отца твоего большой стол». Поехала она к отцу: гости на крыльце встречают, в доме пир горой! На дворе гусляр похаживает, на гуслях выигрывает. Позвали его в хоромы; гусляр опять по-старому: «Козлова жена, соплякова жена! Козлова жена, соплякова жена!»
Бедняжка в одну щеку его хлоп, в другую хлоп, а сама мигом домой. Смотрит на полати, а там одна козлиная шкурка лежит; гусляр не успел еще оборотиться в козла. Полетела шкурка в печь очутилась меньшая купеческая дочь замужем не за козлом, а за добрым молодцом; стали они себе жить да поживать да добра наживать.
Сопливый козел // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. — М.: Наука, 1984—1985. — (Лит. памятники).
Т. 2. — 1985. — С. 285—286.
Сакрально-эротическая сказка для юношей.
Рассказывается на «мальчишниках»
Лягушка-царевна
Русская народная сказка
В стары годы, в старопрежни, у одного царя было три сына — все они на возрасте. Царь и говорит:
— Дети! Сделайте себе по самострелу и стреляйте: кака женщина принесёт стрелу, та и невеста; ежели никто не принесёт, тому, значит, не жениться.
Большой сын стрелил, принесла стрелу княжеска дочь; средний стрелил, стрелу принесла генеральска дочь; а малому Ивану-царевичу принесла стрелу из болота лягуша в зубах. Те братья были веселы и радостны, а Иван-царевич призадумался, заплакал: «Как я стану жить с лягушей? Век жить — не реку перебрести или не поле перейти!» Поплакал-поплакал, да нечего делать — взял в жёны лягушу. Их всех обвенчали по ихнему там обряду; лягушу держали на блюде.
Вот живут они. Царь захотел одиножды посмотреть от невесток дары, котора из них лучше мастерица. Отдал приказ. Иван-царевич опять призадумался, плачет: «Чего у меня сделат лягуша! Все станут смеяться». Лягуша ползат по полу, только квакат. Как уснул Иван-царевич, она вышла на улицу, сбросила кожух[2], сделалась красной де́вицей и крикнула: «Няньки-маньки[3]! Сделайте то-то!» Няньки-маньки тотчас принесли рубашку самой лучшей работы. Она взяла её, свернула и положила возле Ивана-царевича, а сама обернулась опять лягушей, будто ни в чём не бывала! Иван-царевич проснулся, обрадовался, взял рубашку и понёс к царю. Царь принял её, посмотрел:
— Ну, вот это рубашка — во Христов день[4] надевать!
Середний брат принёс рубашку; царь сказал:
— Только в баню в ней ходить!
А у большого брата взял рубашку и сказал:
— В чёрной избе её носить!
Разошлись царски дети; двое-то и судят между собой: «Нет, видно мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича, она не лягуша, а кака-нибудь хитра[5]!»
Царь даёт опять приказанье, чтоб снохи состряпали хлебы и принесли ему напоказ, котора лучше стряпат? Те невестки сперва смеялись над лягушей; а теперь, как пришло время, они и послали горнишну подсматривать, как она станет стряпать. Лягуша смекнула это, взяла замесила квашню, скатала, печь сверху выдолбила, да прямо туда квашню и опрокинула. Горнишна увидела, побежала, сказала своим барыням, царским невесткам, и те так же сделали. А лягуша хитрая только их провела, тотчас тесто из печи выгребла, всё очистила, замазала, будто ни в чём не бывала, а сама вышла на крыльцо, вывернулась из кожуха и крикнула: «Няньки-маньки! Состряпайте сейчас же мне хлебов таких, каки мой батюшка по воскресеньям да по праздникам только ел». Няньки-маньки тотчас притащили хлеба. Она взяла его, положила возле Ивана-царевича, а сама сделалась лягушей. Иван-царевич проснулся, взял хлеб и понёс к отцу. Отец в то время принимал хлебы от бо́льших братовей; их жёны как поспускали в печь хлебы так же, как лягуша, — у них и вышло кули-мули. Царь наперво принял хлеб от большого сына, посмотрел и отослал на кухню; от середнего принял, туда же послал. Дошла очередь до Ивана-царевича; он подал свой хлеб. Отец принял, посмотрел и говорит:
— Вот это хлеб — во Христов день есть! Не такой, как у бо́льших снох, с закалой[6]!
После того вздумалось царю сделать бал, посмотреть своих сношек, котора лучше пляшет? Собрались все гости и снохи, кроме Ивана-царевича; он задумался: «куда я с лягушей поеду?» И заплакал навзрыд наш Иван-царевич. Лягуша и говорит ему:
— Не плачь, Иван-царевич! Ступай на бал. Я через час буду.
Иван-царевич немного обрадовался, как услыхал, что́ лягуша бает; уехал, а лягуша пошла, сбросила с себя кожух, оделась чудо как! Приезжает на бал; Иван-царевич обрадовался, и все руками схлопали: кака красавица! Начали закусывать; царевна огложет коску[7], да и в рукав, выпьет чего — остатки в другой рукав. Те снохи видят, чего она делат, и они тоже кости кладут к себе в рукава, пьют чего — остатки льют в рукава. Дошла очередь танцевать; царь посылает бо́льших снох, а они ссылаются на лягушу. Та тотчас подхватила Ивана-царевича и пошла; уж она плясала-плясала, вертелась-вертелась — всем на диво! Махнула правой рукой — стали леса и воды, махнула левой — стали летать разные птицы. Все изумились. Отплясала — ничего не стало. Други снохи пошли плясать, так же хотели: котора правой рукой ни махнёт, у той кости-та и полетят, да в людей, из левого рукава вода разбрызжет — тоже в людей. Царю не понравилось, закричал: «Будет, будет!» Снохи перестали.
Бал был на отходе. Иван-царевич поехал наперёд, нашёл там где-то женин кожух, взял его да и сжёг. Та приезжат, хватилась кожуха: нет! — сожжён. Легла спать с Иваном-царевичем; перед утром и говорит ему:
— Ну, Иван-царевич, немного ты не потерпел; твоя бы я была, а теперь бог знат. Прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве.
И не стало царевны.
Вот год прошёл, Иван-царевич тоскует о жене; на другой год собрался, выпросил у отца, у матери благословенье и пошёл. Идет долге уж, вдруг попадатся ему избушка — к лесу передом, к нему задом. Он и говорит:
— Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, — к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка перевернулась. Вошёл в избу; сидит старуха и говорит:
— Фу-фу! Русской коски слыхом было не слыхать, видом не видать, нынче русска коска сама на двор пришла! Куда ты, Иван-царевич, пошёл?
— Прежде, старуха, напой-накорми, потом вести расспроси.
Старуха напоила-накормила и спать положила. Иван-царевич говорит ей:
— Баушка! Вот я пошёл доставать Елену Прекрасну[8].
— Ой, дитятко, как ты долго (не бывал)! Она с первых-то годов часто тебя поминала, а теперь уж не помнит, да и у меня давно не бывала. Ступай вперёд к середней сестре, та больше знат.
Иван-царевич поутру отправился, дошёл до избушки и говорит:
— Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, — к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка перевернулась. Он вошёл в неё, видит — сидит старуха и говорит:
— Фу-фу! Русской коски слыхом было не слыхать и видом не видать, а нынче русска коска сама на двор пришла! Куда, Иван-царевич, пошёл?
— Да вот, баушка, доступать Елену Прекрасну.
— Ой, Иван-царевич, — сказала старуха, — как ты долго! Она уж стала забывать тебя, выходит взамуж за другого: скоро свадьба! Живёт теперь у большой сестры, ступай туда да смотри ты: как станешь подходить — у неё узнают, Елена обернётся веретёшком[9], а платье на ней будет золотом. Моя сестра золото станет вить, как совьёт веретёшко, и положит в ящик, и ящик запрёт, ты найди ключ, отвори ящик, веретёшко переломи, кончик брось назад, а корешок перед себя: она и очутится перед тобой.
Пошёл Иван-царевич, дошёл до этой старухи, зашёл в избу; та вьёт золото, свила его веретёшко и положила в ящик, заперла и ключ куда-то положила. Он взял ключ, отворил ящик, вынул веретёшко и переломил по сказанному, как по писаному, кончик бросил за себя, а корешок перед себя. Вдруг и очутилась Елена Прекрасна, начала здороваться:
— Ой, да как ты долго, Иван-царевич? Я чуть за другого не ушла.
А тому жениху надо скоро быть. Елена Прекрасна взяла ковёр-самолёт у старухи, села на него, и понеслись, как птица полетели. Жених-от за ними вдруг и приехал, узнал, что они уехали; был тоже хитрый! Он ступай-ка за ними в погоню, гнал-гнал, только сажо́н десять не догнал: они на ковре влетели в Русь, а ему нельзя как-то в Русь-то, воротился; а те прилетели домой, все обрадовались, стали жить да быть да животы[10] наживать — на славу всем людям.
Записано в Шадринском уезде А. Н. Зыряновым.
2. Кожа, шкурка.
3. ↑ Мамки.
4. ↑ В праздник.
5. ↑ Т. е. чародейка.
6. ↑ Сырое, непропечённое место в хлебе (Ред.).
7. ↑ Кость.
8. ↑ Т. е. свою жену.
9. ↑ Веретеном.
10. ↑ Имение, богатство, скот домашний.
Царевна-лягушка // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. — М.: Наука, 1984—1985. — (Лит. памятники).
Т. 2. — 1985. — С. 260
Автор: Зинкевич-Евстигнеева Татьяна Дмитриевна
Дорогие друзья! Если вам будет интересным расшифровать эти сказки более детально, чем откроется вам при чтении, мы это сможем сделать в открытой группе «О чём говорят сказки» на Facebook.
Верь в себя, иди вперед!
Если развод неизбежен, как сохранить ребенку родителей?
